"Сегодня ночь Совета."
Совиная Звезда приоткрыла глаза, и они жёлтыми угольками вспыхнули во мраке палатки предводителя. Лунный свет почти не проникал сквозь узкий просвет между камнями, но самой предводительнице была отлично видна главная поляна лагеря, залитая лунным светом.
Старая предводительница тяжело вздохнула, поднимаясь на лапы и потягиваясь. За свою долгую жизнь она посетила такое множество Советов, выслушала столько новостей, что это успело порядком ей осточертеть. Но делать нечего, ибо долг есть долг - да и как не похвастаться успехами своего племени перед другими предводителями, как не доказать лишний раз свою силу и благополучие? Никаких особых проблем племя Теней не испытывало; хотелось верить, что другие племена не могут похвастаться подобным. Старая кошка вышла из своей пещеры.
Полная луна ярко освещала лагерь; Совиной Звезде подумалось, что Звёздные предки настроены благосклонно, раз соблаговолили явить такую дивную луну в ночь Совета. Были в её памяти Советы, на которых нарушался Священный Закон; гнев предков был суров и был принят со страхом и благоговением.
Медленно предводительница взошла на груду камней, сваленных в центре лагеря - это было то место, откуда она взывала к соплеменникам. Над головой кошки светила луна, в сиянии которой грязно-серая шерсть предводительницы казалась посыпанной пеплом.
- Пусть все коты, способные охотиться самостоятельно, соберутся у скалы! - громовым голосом объявила Совиная Звезда. Ей всегда нравилось наблюдать, как племя окружает скалу предводителя. Неспешно подходят старшие воины; торопливо подбегают несносные оруженосцы.
Когда соплеменники собрались у подножия скалы, предводительница продолжила:
- Как все вы знаете, нынешней ночью состоится Совет племён. На Совет пойдут: Скворец, Стрекоза, Ливень, Гадюка, Попрыгунчик и Белолап. - окинув оруженосцев грозным взглядом, Совиная Звезда прошипела: - И только попробуйте выкинуть что-нибудь по дороге!
Названные коты отделились от общей толпы, готовясь покинуть лагерь и отправиться к священным Четырём Деревьям.
- Остальные остаются в лагере, - закончила старая кошка. - Мы выходим.
С этими словами предводительница соскочила со скалы и направилась к выходу из лагеря, коротким взмахом хвоста призвав племя следовать за собой.

[сосновый бор]
...Она догнала их на самом выходе из Сумрачного лагеря. Кошачьи спины мерцали: в темноте – синевато и загадочно, в редких бликах луны, процеженных сквозь веера ветвей – индевисто и искристо, как снежок в морозную ночь.
«Раз, два, три, четыре, пять... Шесть!..» - посчитала Огонёк, водя взглядом по разноцветным шкурам соплеменников. – «Скворец, конечно, Ливень... А вот и Стрекозка, наша дорогая...»
Кошка потихоньку пристроилась к концу отряда, опасаясь напороться на неодобрительный взгляд Совиной Звезды. Да, уж кого-кого, а её она отчего-то побаивалась – непонятно, почему, ещё с детства, с тех самых пор, как впервые наткнулась на нелёгкий тёмно-желтый взгляд предводительницы.
«Парочка оруженосцев... А, вот они – Попругунчик и Белолап. Чёрный и белый... Забавно, - воительница хмыкнула в усы. – Должно быть, устроят там, на Совете, какую-нибудь проделку. Так... Гадюка».
Соплеменники, идущие на Совет, закончились, и Огонёк, неторопливо трусившая в самом хвосте их маленькой процессии, погрузилась в другие мысли, отведя глаза в сторону, в полумрак окружавшего их родного леса. Сегодня в нём было на удивление светло – луна проникала своим светом в самые разные щели, словно полупрозрачный белесоватый дымок, выделяя неожиданно чёткие фигуры, выхватывая по кусочку из хвойной тьмы – корни, сучья, кротовые норки, кусты ежевики... Кое-где жутковато торчали пни, совершенно нелепо озарённые лунным сиянием и непривычным для них значением, от которого, должно быть, весьма загордились – недаром так важно выставляли корявые, ноздреватые, гнилые и трухлявые бока, давно проеденные личинками разнообразных насекомых...
«Предки, о чём я думаю», - легкомысленно промелькнуло в голове у Огонька. Ей почему-то хотелось чего-то лёгкого – пары сплетен, например, или выдуманной сказки о приключениях какого-нибудь завравшегося оруженосца. Хватило бы и игры в «обмен» с какой-нибудь чудаковатой одиночкой – подарить ей голубя пожирнее и получить взамен пёстрое перо нездешней птицы, или какую-нибудь финтифлюшку Двуногих, или причудливый камень... Полюбоваться – и запихнуть всё под первый попавшийся еловый корень. Или...
«Ну вот, опять», - она возвела глаза к небу, будто сама досадуя на свою сегодняшнюю пустоголовость. Ох, да и впрямь – голова была пуста и свободна, как у безмозглой ученицы, сегодняшней красавицы племени, и слегка кружилась от глупых, но заманчивых мыслей.
«Смешно... Это происшествие со Стрекозой, что ли, со мной такое сделало? Вряд ли, вряд ли... Или сегодня воздух такой?..»
Мысли прыгали, как кузнечики летом на пустоши. Лунная дорожка легла поперёк широкой поляны, через которую шли коты, отразившись в матово блестящих еловых иглах. Болотный Огонёк вздохнула. Нечего делать, видно, придётся поступиться на сегодня рассудком – слишком уж хороший денёк... Вернее, ночка. Ах, ну и луна!..
[Четыре Дерева]

Начало игры

Солнце уже склонилось к земле, перевалило за горизонт, и мир погрузился в вечерний полумрак. Резко стало тихо - лес перестраивается на ночной лад. Смолкли дневные птицы, закончили свои песенки, чтобы уложить птенцов и самим устроиться на ночь. Их место заняли совы - ночные охотники, ан не успевших вовремя спрятаться грызунов. Даже для котов эти создания представляют опасность, ведь взрослая сова может унести в когтях котёнка или ученика. Однако вряд ли такая напасть может приключиться в лагере - совы слишком умны, чтобы нападать на котов в их логове...
Отшумели деревья, замерев, как только стих ветер. Ни листочка не дрогнет, гигантские исполины глухи и неподвижны. В их корнях, однако, ещё шебуршат разные мелкие животные - отличная добыча для ночного охотника. Однако в такую ночь никто не пойдёт гонять зверьков по норкам. Не прорежет ночную тьму топот кошачьих лап, не слышно будет шороха шерсти или скрежета когтей. Потому что настала ночь Совета - важного собрания для котов всех четырёх племён, что живут в этом лесу. Придерживаясь древних традиций, воители собираются на поляне Четырёх Деревьев, чтобы поделиться новостями, встретить знакомых, узнать о слабостях друг друга. Лишь самые достойные посещают это важное мероприятие, и если ваша преданность племени не крепка, вас вряд ли изберут представлять племя.
На краю полупустой поляны, зарыв кончики передних лапок в песок, сидела кошка. Та, которую не взяли на Совет. Из-за неуверенности в её преданности или из-за нечистокровности - никто не знает, да и она не особо задумывается. Может быть, предводитель просто не хочет портить репутацию своего племени, рассказывая о подобранной в лесу бродячей кошке. Или же всему виной её немота... Ни одно племя не захочет иметь в своих рядах кота с "отклонениями". Слепой или глухой - обуза для всего племени! Такой с рождения не может ни сражаться, ни охотиться, его нужно содержать до старости. Вероятно, её взяли только потому, что немота - не слишком большая помеха исполнению воинских обязанностей. Конечно, не предупредишь, но ведь если не доверять ничего важного, то и проблем никаких!
А потому Шептунья сейчас сидела одна, прислушиваясь и принюхиваясь. Она любила по вечерам тренировать свои органы чувств, чтобы оправдать своё существование и пребывание в племени. Перспектива быть вышвырнутой из-за ненадобности и снова стать бродячей уже полностью одиночкой совершенно не прельщала немую ученицу. Слишком рано...

Светлые мысли, думай позитивней. Боли нет, толкайся в мир мордой и понимай, что боли нет, рви кожу, радуйся и всегда помни, что боли нет! Всегда думай, что твоё тельце никогда не будет страдать, что твой мозг и черепная коробка проникновенны только для счастья и радости, радуги и улыбок. Тебе должно быть всегда хорошо, смешно и весело, даже если твоим лицом рисует амбал по асфальту. Ты радуйся, что тебя обгоняют в очереди, матерят в метро - радуйся. Они все тоже, чёрт возьми, радуются. Каждый раз проклиная день появления себя на свет думай, что ты родился в радости и любви, а не под кустом, как какой-то котик, как какой-то Попрыгунчик, брошенный мамкой в первый же день или во второй.
Вот уж ему было радоваться нечему, впрочем, сегодня он был неподобающе рад, непристойно рад. Улыбка до самых ушей, нагловатая, если честно и эта отвратительное довольство.  Казалось, вот бы кто-то врезал ему между двух кожаных ушей, что б искры из глаз и челюсть на пол. На сырую землю, что б не смел так улыбаться, негодник. Мы радуемся, потому, что мы люди, нам положено не унывать и курить после секса. На прописано такое поведение, а этому котику нет. И пускай он не курит, но лыбиться, он был с кошкой. Бесчувственное быдло, будь у него руки - взял бы этот малолетний котик и записал бы ещё один "Еверест" в свой блокнотик. А встреть я его тогда, в человеческом обличье, вырвал бы руки, пускай бы знал, как портить доверчивых кошечек. Ненавижу его довольное личико, блеск глаз, потягиваение, аки он победитель по жизни, а кошки неблагодарная глина. Такие и в нашем мире есть, не так ли? Вот они, каждый день ходят по грешной земле, думая о очередной хвостатой киске.
Прыг жевал голубя, удовлетворяя как всегда только свою плоть. Желудок, крошка, бурчал. Он не думал о сущем, о Предках, о любви. Он думал, что хорошо отходил ту кошечку, что они кричала под ним, не более того. Март, в голове Прыга вечный март и тает его мозг. Может он и не был глупым, но гормоны делали своё дело - он был животным и получал от этого удовольствие и только.
Думаете каждый день он становился лучше, старше? Кровь текла по его горлу, мясо проходило все круги его пищеварительной системы, но ... вряд ли он думал, каких усилий стоит этот голубь или подумал, что племя нуждается в нём больше. Он был таким унылым, больным и страшным внутри. Красивым был в реальности, а просто так ужасным  и уродливым.
Он неспешно жевал, челюсти делали однотипные движения, мерно перебрасывая сгустки пищи. Он жевал, проглатывая куски мяса, мерно, тихо, спокойно. Ничто и никто не тревожил его!

От Прыга несло чужим племенем за версту. На этот раз это был Ветер. Да, такой вот ужасный поворот в его жизни. Он ыбл так счастлив, что абсолютно забыл о том, что есть у этого племени глашатай. Старый, занудный и жалкий Буревестник. Конечно, он никакой не старый, тем более не занудный и уж точно не такой уж жалкий, но Прыг предпочёл думать сейчас так, наткнувшись на него со спины. От усталости он не особенно разбирал направление. Очередная кошка вымотала его до седьмого колена, как любила выражаться его мать. Это было для него привычно, пускай даже все мысли его теперь занимала только одна кошка на этой земле - Крылатая комета, но она предводительница. Да, она предводительница котов и будет такой, пока смерть не заберёт её у него... но... есть и другие кошки. Он не мог контролировать свои плотские желания в такие минуты, как когда кошка, виляя хвостом, сама предлагает веселье. Ох уж эти городские и лесные нимфы, за хвостами которых он не мог не следовать, мучаясь потом, глубокими ночами, угрызениями совести. Они сводили его с ума так же, как вино и наркотики нас, людей. ОН мог бы говорить о кошках вечно, описывать их красоту, изящность и податливость, мог бы привести сотни примеров и столько же имён.
И тут этот Буревестник, а от него несёт за милю одиночками и племенем Ветра, его не было несколько дней и это становилось бы очевидным.

Ты знаешь это чувство, когда твои кости надломленны у оснований и пёс усталости грызёт их из последних сил?! Когда клей стекает по ресницам, склеивая намертво глазное яблоко с кожаными веками? Когда голова гудит, вибрирует, как звонящий телефон, вечный приёмник уже не способный даже осознать реальность. Бьёшь по нему, как усталый скрипач по струнам, зная, что так нельзя, что лопнут они и всё равно бьёшь. Ты бьёшь потому, что устал, потому, что это важно именно сейчас сохранить трезвость взгляда. Яркий полёт мысли напоминает мерное вращение лопастей тупого самолёта, который каждую минуту преодолевает трение всех запчастей во всём теле.
Прыг знал это чувство, помнил его по ломоте в суставах, боли во всех мышцах и стучащим вискам, будто в них загнали птичку и как следует встряхнули. Она бьётся, знаете ли, о купол в панике и мучает и клетку и себя. Но сейчас он не чувствовал ничего подобного, будто бы вся его усталость, как лужа в жаркий день, испарилась, паром взлетела к небу и не оставила следов на высушенной и бодрой плоти его. Он стоял, уже никакой, старательно ищущий внутри источник спасительного лицемерия, притворства и ... плюнул на это, стал слушать, что говорит ему глашатай.
Голос его был медовым, но приторным, першило в горле и в ушах. Хотелось откашляться, но он не решился. Кот подошёл к нему на расстояние полуметра и не было ни для кого секретом, что ядовитая ухмылочка значила, что кот явно рад неблагополучному виду ученика. Будь Буревестник истинным лесным котиком, то не радовался бы так провалам ученика, но таковым он не был. Ещё этот отвратительный шрам, который во время речи притягивал взгляд Прыга и доводил до тошноты и возбуждения. Отвратительное сочетание, которое он не любил.
Скорее всего именно поэтому они сталкивались редко. Прыг нарочно избегал глашатая с особой старательностью, а тот не спешил навёрстывать упущенное общение без надобности. Будь Попрыгунчик не так опьянён этой очередной кошечкой, то и этой встречи удалось бы миновать. Он шарахался от него как от чумного, как больного проказой, самой заразной, самой отвратительной. Он сравнивал её с зелёным кашлем, потому что страшней ничего придумать был не способен.
Он не любил об этом думать и тем более не любил с этим сталкиваться, как с очередным своим качеством, которое не мог исправить и которого боялся.
Да, было в Буревестнике что-то такое, отчего у него закручивались в спираль все его внутренности, печень обнималась с сердцем, а почки душили горло. Нет, пожалуй, это было даже не благоговение, а что-то более низкое и древнее. Физическое желание, на ровне с самыми низкими и пошлыми его фантазиями.
Но сейчас, когда эта кошачья пиранья наматывала вокруг него круги, Прыг задумчив и отстранён. Его ничто не волнует и никто не смеет проникать за дымовую завесу его сознания. 
- Я не променяю племя на случайную кошку, которую я поимел в подворотне, если ты об этом! - Прыг говорил резко и грубо, но за этим он скрывал смятение и растерянность. Он плавал в море догадок, тонул в океане причин речей Вестника. Нет, ничто не просто так у этого хитрого кота, глашатая страшного и ужасного племени. Не зря его мать носила имя Змеи в чём лично Прыг усматривал некую судьбоносный для характера её сына.
Сын предателя спрашивал о верности, это было чем-то новым. - он вспомнил свою мать. Она никогда не была верна племени и считала это слабостью, ограничением, тогда как лесные напротив, полагали  в это особую трусость. Думал ли так Прыг, разделял ли он это мнение? Кто его знает... Бывали разговоры, в которых старейшины ужасались речам, которые он произносил легко. Выражение слетали с его губ и языка, но думал ли он так? Была ли искренность в его словах или он лгун каких мало поискать... таких надо вешать!
Не знаю почему, но к лгунам я особо жесток, как к любой дряни, которой страдаю сам. Наивно, лично я, полагаю, что не врал бы, если бы все говорили правду. Разве можно научиться лжи если никто так не делает? О нет, лож живёт в нас как болезнь, как герпес, такой себе незаметный латентный и жутко противный. Но только от него нет лекарства и обострения его нам приятны почти так же, как конфеты. О да, сладость ртов и горечь слов.
От лжи, порой тошнит. Страдал ли ей Прыг? Он молчал, обвив лапы хвостом и смотря своим немигающим взглядом на глашатая. В отличии от своих одногодок он не отличался пугливостью и уж тем более не желал демонстрировать, что у него вообще есть чувства. Нет, лучше трезвый, здравый смысл или тишина. Она будет давить на уши, ездить по сознанию, но он будет молчать, поддёргивая хвостом и зевая. Он будет думать о мышке, съеденной на обед, да... только мышь для такого как он маловато и не думаю, что он посмеет сейчас, вдруг раскрыть все свои карты... на самом деле.
- Для чего же вам нужны моральные подонки плюющие на правила и нормы? - Прыг дёрнул хвостом почти неосознанно, от того, что  сам себя к ним причислял. Это было прискорбно ибо он мечтал видеть себя только в хорошем свете, но розовыми соплями себя не покрывал. Вот и выходило - одно сплошное разочарование. Интересно, что же думал Буревестник так резво говоря довольно провокационные вещи, как на глашатая?
Будь я поглупей подумал, что белены объелся. Так рисковать ... нужно только ради очень интересных целей. Только каких? 
Эта мысль яркой ниткой прошлась по сознанию ученика, заставив напрячься расслабленное тело. Нет, порой и его интересовала мысль о том, что их предводительница ошиблась в выборе глашатая и уж тем более запали в голову слова матери, что власть легко меняется по средству "несчастных случаев" Видеть предводителем Буревестника он не хотел... но вероятность то всегда была. Хвост опять дёрнулся. Отвратительно чувство навеянной таинственность так и исходило от взрослого кота, но что он скрывал на самом деле? Стоило ли это таких затрат сил? Он не знал... нет, ничего нельзя знать наверняка, а разговор уж больно скользкий намечался, стоило держать язык за зубами и ухо востро.

Болота. Ваше унылое брюхо рожало котов  сотни раз, в нём покоиться всё, что  сожрало за эти сотни лет ваша челюсть и кости жертв годами кормят твой  эпителий, впитываются с их жизнью в твои ворсинки. Ты мерно дышишь ночами и в тебе так тихо, темно и всегда ползёт по твоей полости туман, гнилой и густой, как сироп. Коты - клопы, в твоём брюхе нет ничего великого и всё же ты внимательно слушаешь их, будто бы это единственная твоя забава.
Они выбрали самое сухое место, пытаясь спастись от твоей воды, но разве ты не столь велико и могущественно, что дотягивалось о них всюду, не желая понимать их боль и страдания. Ты, которое с радостью лопает котят, которое насылает на них болезни и голод, разве ты можешь не дотянуться до них сейчас? Твоя жижа остаётся на их лапах, твой запах пропитывает их до самой середины, в мутных лёгких их болтаешься ты, с альвеол ты проходишь в их кровь и медленно, с клетками эритроцитов, в самом гемоглобине, ты!
Ты проникаешь в их, питая их дрожащие нейроны. Оболочки клеток для тебя решето и ты без проблем проскальзываешь в них - ты и есть они, их суть.
Ты сделало их такими, въелось в каждую кость, в каждый кусок плоти, свисающий с равномерного скелета. Каждая клеточка, каждый рибосома - это ты! Ты ядро всего живого в них, разве они не стали походи на тебя, будто дети на родную мать?
О да, ты можешь гордиться, воспитав таких хитрых, подлых и смелых воинов, обтесав их тела, истребив неудачные копии. Ты как мастер, умеющий слепить из недоделанной Господом глины, что-то реальное, ощутимое и приглушить их божественное начало в самом зародыше.
Нет ничего более объединяющего чем общая кровь, общая структура, общий элемент в ней, который выгравирован лучше татуировок и шрамов. Он вбит в ваш геном, как вечная память вашим потомкам. Ещё не скоро смоется, Болото, твой материнский поцелуй на их челах. 
Прыг старался, я не отрицаю,он изо всех сил бился в твоих объятиях. Он видел в тебе зло и ограничения, как и все глупые подростки, он ошибался. Он отрицал очевидное, но он не был слеп. Он чувствовал, что каждый раз его тело, сменяя клетки как оболочки, повторяет не только одну и ту же форму, но и суть. Он был теневым котом, это было в его крови, в его генах. А что написано там не может быть именно по желанию его обладателя. Увы, мало кто может смело менять его осознанно и уж тем более никто не рискнёт это сделать самому себе.
И вот он стоял и смотрел на Буревестника, чуть склонив голову, как всегда, когда он думал о чём-то. Он боялся рисковать, эта осторожность была нашептана ему сотнями погибших смельчаков, бесстрашно бегущим, не глядя под ноги, по тонким и извилистым дорожкам болот. По Болотному скелету идущий не имеет права на ошибку ибо стоит она ему может жызни. Нет, такие в племени Теней не выживали.
-  Я могу быть предан тебе лично, но не могу быть предан племени, вот в чём разница, понимаешь? Нельзя быть преданным всем котам сразу, можно выполнять все приказы безоговорочно только из одних уст.  
Прыг говорил шепотом и что бы это сказать ему пришлось излишне приблизиться к глашатаю. Не хотелось, что бы это долетело до чьих-о ещё ушей. Не секрет, что коты племени Теней обладают не столь хорошим слухом, сколько жадным и пытливым. Они с радостью узнают твою тайну, ведь информация такое же оружие как и когти. Не знаешь тропы- не дойдёшь до лагеря. Болото хорошо их научило, правильно.
- Я не знаю, наверное коты слишком плохого обо мне мнения, раз я чувствую себя таким. Что ж, в этом есть и свои плюсы На губах Прыга появилась улыбка, сродни улыбок жутких грешников, которые наслаждаются каждым своим грешком и записывают их в толстую книгу. Если бы котик умел писать... но увы, он только их запоминал. 
- Я никогда никого не разочаровываю, я только удивляю. К тому же домашним кискам такие нравятся.

Отредактировано Попрыгунчик (07.11.2013 01:10)

- Я могу быть предан тебе лично, но не могу быть предан племени, вот в чём разница, понимаешь? Нельзя быть преданным всем котам сразу, можно выполнять все приказы безоговорочно только из одних уст.  
Всем своим видом Попрыгунчик демонстрировал самодовольство, самовлюблённость, и Буревестнику это, как ни странно, нравилось. Молодой кот действовал осторожно, но не из трусости, напротив, он излучал уверенность в себе. Он говорил шепотом, приближался к глашатаю слишком близко, пожалуй, даже непозволительно близко. Обычно коты так сближаются лишь в двух ситуациях - когда тихо обмениваются угрозами и пытливыми взглядами перед тем, как броситься друг на друга, или же когда их глаза, напротив, полны любовной нежности. Подумав об этом, Буревестник хищно улыбнулся, так что в лунном свете блеснули кончики клыков. Он буквально прожигал Попрыгунчика своим фирменным взглядом, в котором сочетались одновременно и насмешка, и ирония, и уважение, и любопытство, и угроза и ещё целый коктейль разнообразных чувств и эмоций. Не было в них только симпатии... Той самой, которая могла сейчас навредить.
- А знаешь, это даже лучше, - неожиданно заявил Буревестник после затянувшейся паузы, во время которой он, впрочем, не испытывал ни малейшего дискомфорта, - это как раз то, что надо. - В его глазах полыхнула загадочная весёлая искорка, словно Буревестник задумал что-то, касающееся ученика, но не желал признаваться и дразнил его этим. Словно размышлял - сказать, ни сказать?.. В конце концов, он решил немного подразнить молодого кота. У того итак самолюбие билось через край. Вместо этого он вдруг решил (пока) сменить тему.
- Я не знаю, наверное коты слишком плохого обо мне мнения, раз я чувствую себя таким. Что ж, в этом есть и свои плюсы
- О, а вот это неправильно. Ты должен любить себя, милый. Ты не должен считать себя ниже остальных. Потому что ты во много раз лучше их. Ты совсем как я, я это вижу. А я, поверь мне, намного лучше окружающих. Я это просто знаю. - Буревестник как-то странно улыбнулся, так что было непонятно, шутит он или говорит всерьёз. 
Последнюю реплику кота Буревестник решил оставить без внимания. Острая колкость, ранящая самолюбие Попрыгунчика, уже готова было легко сойти с языка, но глашатаю этот ученик нравился, и он решил не настраивать его против себя без надобности. Пусть пока это сойдёт ему с рук.
- А знаешь, я думаю, сейчас как раз самое время тебя проверить. Твою преданность мне. Прямо сейчас ты без лишних вопросов пойдёшь со мной на границу Речного племени, идёт? - Буревестник спросил это просто, лишь лёгкая полуулыбка сияла на его губах, растягивая шрам на подбородке. Он поднялся на свои длинные лапы, сделал пару шагов и обернулся на ученика, ожидая его ответа.